Имам Шамиль великий сын не только Дагестана, но и всего Северного Кавказа. Чем больше изучаешь его жизнь и ту бурную эпоху, начиная с 1980 года, тем больше новых граней его личности раскрываются. Был период (1970-80-е г.г.) когда вообще нельзя было публично говорить об имаме. Все было под запретом: книги, песни, конференции на тему «Имам Шамиль».
Приходится об этом говорить, потому что немало тех, кто имеет весьма смутное представление об истории родного края и о феномен Шамиля. Между тем, в ходу ново-«старые» мифы, по сути, дискредитирующие образ великой личности. Развенчанию этих мифов – о последних днях осады Гуниба и роли имама на завершающей стадии борьбы, о, якобы, непрерывном характере Кавказской войны, о выборе преемника имама в лице его сына Газимагомеда (на съезде в Анди в 1840-е г. и др.)– я посвящу специальный научный доклад на конференции, который предполагается организовать к 220-летнему юбилею имама Шамиля в 2017 г.
Историческая память это такая тонкая «материя», которая вносит свою весомую лепту в формирование нравственности и ценностей подрастающего поколения. Она(память) может быть выстроены или на невежестве, ложных стереотипах и мифах, или на исторической правде, на глубоком знании своей истории. Именно потому нам надо транслировать ценности подлинного знания, знать своих героев и иметь ясное представление о самых драматических страницах истории Дагестана.
Образ имама Шамиля многогранен. Рамазан Абдулатипов на своей странице в Instagram 4 февраля — в День памяти имама Шамиля писал: «будучи третьим имамом Дагестана и Чечни, Шамиль оказался мудрым государственным деятелем, мужественным воином и духовным лидером, который смог объединить народы Кавказа в национально-освободительной борьбе». Секрет феномена Шамиля заключается в том, что он в одном лице объединял качества выдающегося государственного деятеля и мудреца, законоведа и воина, полководца и алима.
Интересно, что на сценах Парижа ставились пьесы про Шамиля (в XIX в), где он представлялся или потомком грузинских царей и князей, или выходцем с Европы, потому что не могли себе представить, что в «диких» ущельях Кавказа может родиться такая личность. Даже книга есть под названием «Шамиль в Париже», написанная в середине XIX в.
Вот уже второй год в процессе реализации находится масштабный кинопроект двухсерийного фильма «Имам Шамиль. Ахульго», заказчиком которого выступает кинокомпания «Дагестан» (ген. директор и продюсер Абдулкадыров Магомед). Магомед - это энтузиаст своего дела, патриот Дагестана и России. Реализацией проекта занимается киностудия «Ленфильм», написан уже сценарий. Медленно, но верно работа продвигается, хотя много сложностей. Но в руководстве республики считают, что проект имеет право на жизнь, и это очень важно для его успеха. Мы все знаем, что про имама Шамиля снято немало художественных фильмов. Но ни одна из них не соответствует масштабу своего главного героя. И Абдулкадыров М., и творческая группа Ленфильма отдают себе отчет: снимать надо мировой фильм, для проката в России и разных странах, а не дешевый исторический боевик, сохраняя при этом глубину постижения личности Шамиля и драматических событий того периода.
Есть еще другая, геополитическая сторона Кавказской войны и феномена Шамиля. Рискуя навлечь на себя критические стрелы некоторых местных патриотов скажу так: российские солдаты и, офицеры выполняли свой государственный долг, покоряя мятежный край. Героизм и упорство проявляли обе противостоящие стороны. Особенно это наглядно было видно при осаде укрепленной горы–крепости, Ахульго летом 1839 г.; или при осаде Гергебеля и Салта, продолжавшейся более двух месяцев (в 1840-е годы). В окрестностях и на самом Ахульго много сотен, а может и тыс. безымянных могил (мусульманских и христианских), в том числе и братских.
У царя и его генералов была своя правда: мятежный анклав (часть Дагестана и горной Чечни) - как кость в горле у имперских властей России. И по чисто геополитическим соображениям царь Николай I не мог оставить Кавказ в таком положении, а генералы выполняли его приказ.
Но и у горцев Кавказа была своя правда, заключавшаяся в свободной жизни, когда они признавали только власть Всевышнего и норм обычного права, регулировавших жизнь множества горских мини- республик. Веками они так жили, а тут генерал Ермолов и прочие со своим унизительными для свободных людей порядками (не стоит забывать: по статистическим данным того периода, более 90% населения Дагестана были узденями - лично свободными людьми). Поэтому в Дагестане, и шире на Северном Кавказе, в жёстком клинче столкнулись две правды, две культуры: имперская, строго унифицированная и централизованная с одной стороны (без чего не могла бы состояться великая Россия), и культура горской демократии, культура личной независимости и свободы. Поэтому я не мог не подчеркнуть эти два аспекта великой, более чем 30-летней, драмы Русско-Кавказской войны в первой половине XIX века (в Дагестане и Чечне, шире на всем Северном Кавказе).
Здесь уместен такой вот пример сравнительного анализа колониальных методов Британии и России. Около 100 тыс. англичан завоевали 100 млн. Индию, за счёт ума и стратегического расчета: где надо подкупали, где надо стравливали местных правителей и т.д. И передовым отрядом англичан выступали всегда купцы, разного рода исследователи, этнологи и журналисты, и лишь в последнюю очередь, военные. А в царской России подобный передовой отряд (очень немногочисленный, кстати) был вытеснен генералами, вроде Ермолова, которые (по причине жестоких карательных экспедиций) и являются главными виновниками мощного повстанческого движения в период с 1828 по 1859 г. Колоссальный контраст с английской завоевательной практикой: почти 100 миллионная Империя никак не могла усмирить 05-0,8 млн. горский "гарнизон"(включая детей, женщин и стариков)?! Правда, был еще Западно-кавказский (черкесский) фронт войны.
Лишь в 1850-г., большой умница, генерал Барятинский, которому доверили Восточно-кавказский фронт, понял: воюем не так, и не теми средствами, и что к горцам Восточного Кавказа надо относиться с предельным уважением и тактом, и не разрушать институты, созданные имамом Шамилем (включая и шариатские суды), а опираться на них и на его наибов, чтобы успокоить мятежный край.
Гений имама Шамиля в том и заключался, что он (методами "пряника и кнута") сумел построить настоящее государство, известное из истории как Имамат Шамиля. И не случайно император Александр II принимал Имама Шамиля как великого государственного деятеля, отдавая ему должное и как полководцу, и как мудрецу, и как лидеру "молодого" и очень дерзкого государства, просуществовавшего на части территории Дагестана и Чечни около 20 лет.
Что еще не успел я сказать очень важного на этом торжественном вечере? То, что в 1836-38 г.г. имам Шамиль не раз вел переговоры с царскими генералами (фон Клюгенау, Граббе, Розеном, Фези) и не раз имам и его сподвижники писали письма государю. Предмет переговоров и содержание писем - условия мира. В современных (политологических) терминах, Шамиль был готов на конфедерацию, или даже на широкую федерацию с Россией: денежное обращение, внешняя политика за С-Петербургом, а в остальном широкая внутренняя автономия.
Он так и говорил генералам (цитирую по смыслу): "Мы мусульмане будем жить по своим законам, и я вместе со своими сподвижниками гарантирую вам спокойствие, без набегов и разбоев, на границах, а вы христиане живете по своим законам". В сентябре 1837 г. Шамиль даже готов был встретиться с царём Николаем I, который сам проявил инициативу и собирался посетить Тифлис. Монаршая воля была доведена до командующего войсками в Северном Дагестане, генерал-майора фон Клюгенау, который обратился с письмом к Шамилю и предложил ему и его сподвижникам, от имени царя, поехать в Тифлис. Но отговорил совет имамата, куда входили его самые образованные и сильные сподвижники: Ахвердил-Мухамма хунзахский, Кебед-Магома телетлинский, Абдурахман Карахский, Галбац-Дибир Каратинский, Ташов-Хаджи Эндереевский (сын чеченского и кумыкского народов). Слишком велико было недоверие, ибо не раз условия мира нарушались. Надо заметить, в такие нарушения свою весомую лепту вносили местные ханы.
Историкам известно, что вовремя пребывании в России Шамиль захотел встретиться с отставным генералом Ермоловым. Ему эту встречу устроили, и тогда Шамиль ему сказал (цитирую по смыслу): «Если бы не ты Ермол, не было бы войны, и не пролилось бы столько кровы на Кавказе». Что ему ответил Ермолов неизвестно, но правда история заключается в том, что весь этот период с 1828 по 1859 годы нельзя представлять, как перманентную войну. Были периоды, когда велись мирные переговоры, но не нашли общего языка: слишком различались взгляды переговорщиков на внутреннее обустройсво Дагестана, слишком большую угрозу представлял для местных ханов имам Шамиль и его сподвижники. Возможно, если бы эта встреча Николая I и имама Шамиля состоялась бы, история развернулась бы по другому сценарию (это неправда, что история не имеет сослагательных наклонений, еще как имеет).
Поэтому, мне понятно: почему Шамиль принял с достоинством почетный плен, и подданство России. Порядок, который был утвержден на Северном Кавказе и Дагестане (основанный на военно- народном управлении), начиная с 1860-х годов, резко контрастировал с порядками Ермолова. Жаль только, что к такому пониманию роли России на Кавказе царские генералы пришли не сразу и было пролито много крови. Поистине, верно говорят: война слишком серьезное дело, чтобы доверять её генералам.
Глава республики Рамазан Абдулатипов, анализируя феномен имама Шамиля написал на своей странице в Instagram: «В конце жизни имам завещал дагестанцам, кавказцам жить в мире и согласии с русским народом, которым он искренне восхищался... Имам Шамиль изначально был настроен на защиту свободы горцев, но при этом никогда не отказывался от российского подданства. Вместе с тем, он видел Дагестан в составе российского государства лишь при возможности сохранения нашей культуры, традиций и нашей веры!». Это очень важное замечание, для всех кто ставит под сомнение с одной стороны право Дагестана на внутреннюю автономию, с другой– целостность Российской Федерации.
Не стоит здесь доказывать, также иную версию событий последних дней осады Гуниба в августе 1859 года. Для меня очевидно, что Шамиль до последнего выполнял свой долг, и он каждый свой шаг сверял с тем, как бы на его месте поступал пророк Мухаммед. Он знал, что не имеет права рисковать жизнью женщин, детей и стариков, и он до последнего надеялся, что генерал (а после гунибской эпопеи, фельдмаршал) Барятинский разрешит ему и его семейству паломничество в Мекку.
В следующем году 220 лет со дня рождения имама Шамиля, и эту круглую дату мы (я имею в виду и республиканские органы власти, и общественные организации) должны отметить подобающим образом. Не только история, но и современная ситуация требует от нас этого. Ибо, находятся те, кто готов использовать имя имама Шамиля всуе, толкуя нормы ислама совершенно превратно и оправдывая, по сути, терроризм и антигосударственную практику.
Другая социально важная, примиренческо-познавательная, задача заключается в следующем: мы должны сделать все, чтобы Ахульго, этому памятнику героизма и жертвенности, придать статус общефедерального историко-культурного мемориального комплекса. Там каждый камень, каждая тропинка «дышит» историей, равно важной и для Дагестана, и шире, для всей России. Отрадно, что глава республики Р.Абдулатипов одним из первых внес свой вклад в строительство такого комплекса, пожертвовав от своего имени средства на восстановление знаменитой Сурхаевой башни в Ахульго, на торжествах, посвященных памяти Шамиля (в Унцукульском районе 6 февраля).
Советник Главы Республики Дагестан,
член президиума Российского конгресса народов Кавказа,
кандидат философских наук Деньга Халидов
Приходится об этом говорить, потому что немало тех, кто имеет весьма смутное представление об истории родного края и о феномен Шамиля. Между тем, в ходу ново-«старые» мифы, по сути, дискредитирующие образ великой личности. Развенчанию этих мифов – о последних днях осады Гуниба и роли имама на завершающей стадии борьбы, о, якобы, непрерывном характере Кавказской войны, о выборе преемника имама в лице его сына Газимагомеда (на съезде в Анди в 1840-е г. и др.)– я посвящу специальный научный доклад на конференции, который предполагается организовать к 220-летнему юбилею имама Шамиля в 2017 г.
Историческая память это такая тонкая «материя», которая вносит свою весомую лепту в формирование нравственности и ценностей подрастающего поколения. Она(память) может быть выстроены или на невежестве, ложных стереотипах и мифах, или на исторической правде, на глубоком знании своей истории. Именно потому нам надо транслировать ценности подлинного знания, знать своих героев и иметь ясное представление о самых драматических страницах истории Дагестана.
Образ имама Шамиля многогранен. Рамазан Абдулатипов на своей странице в Instagram 4 февраля — в День памяти имама Шамиля писал: «будучи третьим имамом Дагестана и Чечни, Шамиль оказался мудрым государственным деятелем, мужественным воином и духовным лидером, который смог объединить народы Кавказа в национально-освободительной борьбе». Секрет феномена Шамиля заключается в том, что он в одном лице объединял качества выдающегося государственного деятеля и мудреца, законоведа и воина, полководца и алима.
Интересно, что на сценах Парижа ставились пьесы про Шамиля (в XIX в), где он представлялся или потомком грузинских царей и князей, или выходцем с Европы, потому что не могли себе представить, что в «диких» ущельях Кавказа может родиться такая личность. Даже книга есть под названием «Шамиль в Париже», написанная в середине XIX в.
Вот уже второй год в процессе реализации находится масштабный кинопроект двухсерийного фильма «Имам Шамиль. Ахульго», заказчиком которого выступает кинокомпания «Дагестан» (ген. директор и продюсер Абдулкадыров Магомед). Магомед - это энтузиаст своего дела, патриот Дагестана и России. Реализацией проекта занимается киностудия «Ленфильм», написан уже сценарий. Медленно, но верно работа продвигается, хотя много сложностей. Но в руководстве республики считают, что проект имеет право на жизнь, и это очень важно для его успеха. Мы все знаем, что про имама Шамиля снято немало художественных фильмов. Но ни одна из них не соответствует масштабу своего главного героя. И Абдулкадыров М., и творческая группа Ленфильма отдают себе отчет: снимать надо мировой фильм, для проката в России и разных странах, а не дешевый исторический боевик, сохраняя при этом глубину постижения личности Шамиля и драматических событий того периода.
Есть еще другая, геополитическая сторона Кавказской войны и феномена Шамиля. Рискуя навлечь на себя критические стрелы некоторых местных патриотов скажу так: российские солдаты и, офицеры выполняли свой государственный долг, покоряя мятежный край. Героизм и упорство проявляли обе противостоящие стороны. Особенно это наглядно было видно при осаде укрепленной горы–крепости, Ахульго летом 1839 г.; или при осаде Гергебеля и Салта, продолжавшейся более двух месяцев (в 1840-е годы). В окрестностях и на самом Ахульго много сотен, а может и тыс. безымянных могил (мусульманских и христианских), в том числе и братских.
У царя и его генералов была своя правда: мятежный анклав (часть Дагестана и горной Чечни) - как кость в горле у имперских властей России. И по чисто геополитическим соображениям царь Николай I не мог оставить Кавказ в таком положении, а генералы выполняли его приказ.
Но и у горцев Кавказа была своя правда, заключавшаяся в свободной жизни, когда они признавали только власть Всевышнего и норм обычного права, регулировавших жизнь множества горских мини- республик. Веками они так жили, а тут генерал Ермолов и прочие со своим унизительными для свободных людей порядками (не стоит забывать: по статистическим данным того периода, более 90% населения Дагестана были узденями - лично свободными людьми). Поэтому в Дагестане, и шире на Северном Кавказе, в жёстком клинче столкнулись две правды, две культуры: имперская, строго унифицированная и централизованная с одной стороны (без чего не могла бы состояться великая Россия), и культура горской демократии, культура личной независимости и свободы. Поэтому я не мог не подчеркнуть эти два аспекта великой, более чем 30-летней, драмы Русско-Кавказской войны в первой половине XIX века (в Дагестане и Чечне, шире на всем Северном Кавказе).
Здесь уместен такой вот пример сравнительного анализа колониальных методов Британии и России. Около 100 тыс. англичан завоевали 100 млн. Индию, за счёт ума и стратегического расчета: где надо подкупали, где надо стравливали местных правителей и т.д. И передовым отрядом англичан выступали всегда купцы, разного рода исследователи, этнологи и журналисты, и лишь в последнюю очередь, военные. А в царской России подобный передовой отряд (очень немногочисленный, кстати) был вытеснен генералами, вроде Ермолова, которые (по причине жестоких карательных экспедиций) и являются главными виновниками мощного повстанческого движения в период с 1828 по 1859 г. Колоссальный контраст с английской завоевательной практикой: почти 100 миллионная Империя никак не могла усмирить 05-0,8 млн. горский "гарнизон"(включая детей, женщин и стариков)?! Правда, был еще Западно-кавказский (черкесский) фронт войны.
Лишь в 1850-г., большой умница, генерал Барятинский, которому доверили Восточно-кавказский фронт, понял: воюем не так, и не теми средствами, и что к горцам Восточного Кавказа надо относиться с предельным уважением и тактом, и не разрушать институты, созданные имамом Шамилем (включая и шариатские суды), а опираться на них и на его наибов, чтобы успокоить мятежный край.
Гений имама Шамиля в том и заключался, что он (методами "пряника и кнута") сумел построить настоящее государство, известное из истории как Имамат Шамиля. И не случайно император Александр II принимал Имама Шамиля как великого государственного деятеля, отдавая ему должное и как полководцу, и как мудрецу, и как лидеру "молодого" и очень дерзкого государства, просуществовавшего на части территории Дагестана и Чечни около 20 лет.
Что еще не успел я сказать очень важного на этом торжественном вечере? То, что в 1836-38 г.г. имам Шамиль не раз вел переговоры с царскими генералами (фон Клюгенау, Граббе, Розеном, Фези) и не раз имам и его сподвижники писали письма государю. Предмет переговоров и содержание писем - условия мира. В современных (политологических) терминах, Шамиль был готов на конфедерацию, или даже на широкую федерацию с Россией: денежное обращение, внешняя политика за С-Петербургом, а в остальном широкая внутренняя автономия.
Он так и говорил генералам (цитирую по смыслу): "Мы мусульмане будем жить по своим законам, и я вместе со своими сподвижниками гарантирую вам спокойствие, без набегов и разбоев, на границах, а вы христиане живете по своим законам". В сентябре 1837 г. Шамиль даже готов был встретиться с царём Николаем I, который сам проявил инициативу и собирался посетить Тифлис. Монаршая воля была доведена до командующего войсками в Северном Дагестане, генерал-майора фон Клюгенау, который обратился с письмом к Шамилю и предложил ему и его сподвижникам, от имени царя, поехать в Тифлис. Но отговорил совет имамата, куда входили его самые образованные и сильные сподвижники: Ахвердил-Мухамма хунзахский, Кебед-Магома телетлинский, Абдурахман Карахский, Галбац-Дибир Каратинский, Ташов-Хаджи Эндереевский (сын чеченского и кумыкского народов). Слишком велико было недоверие, ибо не раз условия мира нарушались. Надо заметить, в такие нарушения свою весомую лепту вносили местные ханы.
Историкам известно, что вовремя пребывании в России Шамиль захотел встретиться с отставным генералом Ермоловым. Ему эту встречу устроили, и тогда Шамиль ему сказал (цитирую по смыслу): «Если бы не ты Ермол, не было бы войны, и не пролилось бы столько кровы на Кавказе». Что ему ответил Ермолов неизвестно, но правда история заключается в том, что весь этот период с 1828 по 1859 годы нельзя представлять, как перманентную войну. Были периоды, когда велись мирные переговоры, но не нашли общего языка: слишком различались взгляды переговорщиков на внутреннее обустройсво Дагестана, слишком большую угрозу представлял для местных ханов имам Шамиль и его сподвижники. Возможно, если бы эта встреча Николая I и имама Шамиля состоялась бы, история развернулась бы по другому сценарию (это неправда, что история не имеет сослагательных наклонений, еще как имеет).
Поэтому, мне понятно: почему Шамиль принял с достоинством почетный плен, и подданство России. Порядок, который был утвержден на Северном Кавказе и Дагестане (основанный на военно- народном управлении), начиная с 1860-х годов, резко контрастировал с порядками Ермолова. Жаль только, что к такому пониманию роли России на Кавказе царские генералы пришли не сразу и было пролито много крови. Поистине, верно говорят: война слишком серьезное дело, чтобы доверять её генералам.
Глава республики Рамазан Абдулатипов, анализируя феномен имама Шамиля написал на своей странице в Instagram: «В конце жизни имам завещал дагестанцам, кавказцам жить в мире и согласии с русским народом, которым он искренне восхищался... Имам Шамиль изначально был настроен на защиту свободы горцев, но при этом никогда не отказывался от российского подданства. Вместе с тем, он видел Дагестан в составе российского государства лишь при возможности сохранения нашей культуры, традиций и нашей веры!». Это очень важное замечание, для всех кто ставит под сомнение с одной стороны право Дагестана на внутреннюю автономию, с другой– целостность Российской Федерации.
Не стоит здесь доказывать, также иную версию событий последних дней осады Гуниба в августе 1859 года. Для меня очевидно, что Шамиль до последнего выполнял свой долг, и он каждый свой шаг сверял с тем, как бы на его месте поступал пророк Мухаммед. Он знал, что не имеет права рисковать жизнью женщин, детей и стариков, и он до последнего надеялся, что генерал (а после гунибской эпопеи, фельдмаршал) Барятинский разрешит ему и его семейству паломничество в Мекку.
В следующем году 220 лет со дня рождения имама Шамиля, и эту круглую дату мы (я имею в виду и республиканские органы власти, и общественные организации) должны отметить подобающим образом. Не только история, но и современная ситуация требует от нас этого. Ибо, находятся те, кто готов использовать имя имама Шамиля всуе, толкуя нормы ислама совершенно превратно и оправдывая, по сути, терроризм и антигосударственную практику.
Другая социально важная, примиренческо-познавательная, задача заключается в следующем: мы должны сделать все, чтобы Ахульго, этому памятнику героизма и жертвенности, придать статус общефедерального историко-культурного мемориального комплекса. Там каждый камень, каждая тропинка «дышит» историей, равно важной и для Дагестана, и шире, для всей России. Отрадно, что глава республики Р.Абдулатипов одним из первых внес свой вклад в строительство такого комплекса, пожертвовав от своего имени средства на восстановление знаменитой Сурхаевой башни в Ахульго, на торжествах, посвященных памяти Шамиля (в Унцукульском районе 6 февраля).
Советник Главы Республики Дагестан,
член президиума Российского конгресса народов Кавказа,
кандидат философских наук Деньга Халидов
Понравилась статья?